«Во времена Модильяни, когда художники собирались в арт-кафе, в Париже и других европейских городах очень плохо топили. А в публичных заведениях было тепло. И все туда приходили посидеть в тепле с чашкой чего-нибудь. Сейчас же такого нет.

Открою тайну: никогда почти художники не говорят друг с другом об искусстве и не дают друг другу советы. Раньше, как в записках Репина, они любили сидеть, квасить и обсуждать работы. Или критики — Стасов, например. Он приходил в мастерские и говорил: «В этом углу добавь то-то…» Сейчас такого нет, потому что все «красят», как считают нужным. Каждый делает, что делает. Чаще всего даже не комментируют. Художники заняты, сидят по мастерским, а на артистические кафе надо деньги и время тратить.

Вопрос: «Зачем мне нужна мастерская?» — неправильный. Я ведь профессионал — живу за счет продажи картин. А где работать? Не дома же. Вы ведь не приведете домой натурщицу? Хотя работа в мастерской не значит официальное трудоустройство. Я так давно в свободном полете, что забыл как это — зарплату получать. Кто-то думает, что художникам ее выплачивают как членам Союза, и деньги за каждую экспозицию дают — это не так. Мы чаще всего сами рассчитываемся за выставку. Деньгами редко, обычно должны отдавать картину. А есть еще художники, которые и продать ничего не могут.

Сам я в год я пишу около сорока работ. Удачный год — это когда все продались, но сейчас так не бывает — очень маленький процент людей покупает картины. Потому что тратятся на другое. Это же должна дикая мысль в голову прийти — повесить дома картину.

Государство тоже картины не покупает, оно вообще нам ничего не должно. И я завишу от него только в том, что пользуюсь мастерской. Давления, соответственно, тоже нет. Меня лично это устраивает. Так существуют художники во всем мире. Я был, например, в Роттердаме: по размеру он, как Новосибирск, там живет больше тысячи художников, и только восемь человек существуют за счет искусства. Остальные — таксуют, преподают, только вечером могут «покрасить» картины.

Но вне зависимости от обстоятельств, художнику нужно участвовать в выставках, чтобы публика видела новые работы. Они не должны стоять в мастерской лицом к стенке. В этом году у меня, например, была выставка в искитимском музее: решил, что там тоже люди живут, нечего выпендриваться. И очень приятные зрители оказались, хотя само место… не выставочная площадка, конечно.

А что делать? Возможность везти картины за границу небольшая. Это целое дело: тащить надо туда и обратно. Не обязательно за бугром все купят. У только однажды был такой случай: в Голландии все работы были куплены за один вечер, пришлось выставку закрыть. Поэтому хорошо, когда в твоем городе есть галереи, но в Новосибирске они не выживают. С другой стороны, если завтра появится пять новых площадок, выяснится, что выставлять-то нечего! Художников с хорошими работами очень мало.

Я не патриот, но живу здесь. Любой художник хочет оставаться в мировой истории. Но я убежден, что ему не важно, где он находится. Важно, чтобы было общение и картины выставлялись в хороших местах. Хотя окружение, конечно, влияет. Я не знаю, как бы сложилась моя судьба, живи я в Москве или Париже. Но один немецкий галерист мне сказал: «Не уезжай из России. Ты русский художник, и это самое ценное. Пожалуйста, посылай на выставки работы. Но оставайся там — тебя ценят как русского художника».

Вдохновение для меня — это когда все легко получается. Вот я прихожу в мастерскую и знаю, что на картине что-то не то с ногами или лицом, нужно доделать, пусть не очень представляю как. Я просто беру и начинаю писать. В определенный момент все легко получается.

В большинстве работ использована одна и та же техника. Другое дело, что иногда задумаешь одно, начинаешь «красить» — идет все по-другому. Нужно менять и не зацикливаться. Есть у меня такая теория: картина в будущем будет закончена. И на ней будет одна фигура. Но я пока об этом не знаю и пытаюсь написать три. Если захочется убрать, не надо сопротивляться: отсекай лишнее, делай, как подсказывает чувство.

И я буду продолжать писать так, потому что живопись актуальна. Именно холст и масло. Для галеристов и музеев важно, из чего сделана работа: понятно, как поведет себя масло лет через триста и что с картиной делать. Я общался с некоторыми известными работниками музеев, вроде Русского и Третьяковки. Они говорят: не обращайте внимания на все эти дела, связанные с хэппинингами или инсталляциями. Ведь кажется, что делают только инсталляции, на крупных выставках нет почти живописи. Но на самом деле она ценится. И мне нравится, что я пишу фигуративную живопись: руки, ноги и лица. Я получаю удовольствие. А это еще и продается».